Антиалкогольная кампания в ссср. Алкоголизм в ссср

а) До выпуска 40° очищенного вина.

Когда умолкли грозы гражданской войны, ушли лишения голод­ного и холодного существования, народ вздохнул легче, и он опять потянулся к тому соблазнительному дурману, с которым он сжился на протяжении долгих лет и который он не успел забыть. Возвра­тились в СССР южные винодельческие районы, которые были отторг­нуты, появились хлебные излишки на самогон, снят запрет, были допущены в продажу виноградные вина, слабые наливки и пиво, по­явился НЭП... И алкоголь - льстивый, коварный -стал опять забирать народ в свой плен. Под знакомыми всем желто-зелеными вывесками гостеприимно открыли свои двери рестораны, трактиры, пивные.. В окнах магазинов заиграли разноцветными красками стройные ряды бутылок с «слабыми» напитками. На улицах появились пьяные - шатающиеся, с мутным взглядом, с бессвязной речью... Дети вначале смотрели на них с изумлением и спрашивали взрослых: «что с ними». Потому что дети, выросшие среди лишений войны и в обстановке революционного подвига народа, дети, не видавшие в своей жизни пьяных не знали, что такое пьяный. Теперь дети это узнали. В винных магазинах стали устанавливаться очереди за получением спиртных напитков. Особенно «отличилась» Москва в пасхальные дни 1925 г., когда было продано здесь около 2 миллионов бутылок разных спирт­ных напитков:

«На улицах появилось много пьяных. Милиция штрафовала за появление в нетрезвом виде на улице и для протрезвления увозила пьяных в милицей­ские участки. За воскресный и понедельничный дни во всех отделениях мили­ции перебывало около 3.000 пьяных. Наложено штрафов на несколько тысяч рублей за дебош, пьянство и хулиганство.

Милиция зарегистрировала несколько десятков пьяных избиений, драк, несколько отравлений алкоголем. Несколько детей, оставшись без присмотра ро­дителей, сильно пострадали от падения из окон, с лестниц. Более 20 человек умерло от злоупотребления спиртными напитками. Зарегистрировано несколько десятков случаев острых желудочных заболеваний». («Рабоч. Газ.», № 90 - 1925 г.). В дни получек пивные и трактиры стали заполняться трудя­щимися. В газетах описывались и описываются бытовые сценки, где плачут женщины, поджидающие из пивных своих мужей, нередко оставляющих там всю свою получку.

«Визжит гармоника, хлопают пробки. Пьянка идет целыми цехами. В одном углу гуляет «котельная», в другом - «мартеновский». Шум, драки. А на улице две очереди. Одна - мужская - ждет освобождения столиков, другая женская - ждет выхода пьяных мужей» («Рабочая Газета», № 280-1924 г.).

Или корреспондент с Кольчугинского завода сообщает:

«В те дни, когда производится дачка (так называют кольчугинцы получку), в Кольчугине буйно. На базарной площади густо насели «Азвин», «Конкордия», «Винсиндикат» - пять-шесть винных лавок.

Куда ни плюнь, - везде вывеска с летящей на крыльях бочкой. - Так на этих крыльях вся «дачка» в трубу и вылетает, - жалуются жены кольчугинцев.

Вечером по улице пройти нельзя: драки и поножовщина».

(«Рабочая Газета», № 283-1925 г.).

Пьянство растет и расползается по всему необъятному простору нашего Союза. «Спиртной поток грозит затопить ростки новой жизни». Из деревень и городов, с рудников и промыслов, с фабрик и заводов идут тревожные вести о грозном нашествии «зеленого змия». Напри­мер, рабкор Дулевского завода, Московской губернии, сообщает:

«Здорово работает завод: в некоторых цехах производительность труда

выше довоенной. Несколько отстает зарплата, но все же двигается вперед: теперь первый разряд получает 12 р. 60 к., а раньше 8 р.- Материальное положение рабочего также улучшается. То же и на культурном фронте: и клуб есть, и театр, библиотека-читальня, и кино, и спортплощадка, и парк, и... да разве все перечтешь!

Через все эти учреждения жадно впитывает в себя рабочий новые знания.

только в одном месте старое заедает, большой прорыв культурного фронта чувствуется: «зеленый змий» расширяет свои владения на нашем заводе. Бойко торгует наш кооператив этим «змием», редко, но все же бывает, что и в кредит отпускает - парк превращается в открытую пивную, подчас и в столовке нелегально «осушают»,

А от него, «зеленого змия», и все качества: драки стали вещью обыденной-

повседневной, хулиганство сильно развивается, иногда дело доходит до поножовщины и т. д. Появились опять и профессиональные пьяницы. Тащат все из дома и пропивают. Хуже всего, конечно, это явление отражается на матери-работнице и семье.

Необходимо ячейкам РКП (б) и РЛКСМ, а также ФЗУ взяться по-настоящему за изживание этого явления, а то как бы «зеленый змий» не захлестнул

молодые побеги нового быта». («Правда», № 141- 1925 г.).

Из деревни пишут, что там «на почве поголовного пьянства происходят безнаказанное хулиганство, поножовщина, убийства «по пьяному делу».

Доктор Мендельсон сообщает следующие цифры роста алкоголизма в Ленинграде:

«В течение 1922 года арестовано было милицией 2058 пьяных, а в 1923 г. - уже 6001 человек, т.- е. почти в 3 раза больше. Мест изготовления самогона обнаружено было в 1922 г. - 598, а 1923 г.- 4186, т.- е. в 7 раз больше. Питейных заведений в Ленинграде было в 1922 г.-480, а в 1923 г.-758 (сюда входят пивные лавки, рестораны, трактиры и виноторговли). Пива приходилось на душу город­ского населения в 1921 г. 36,5 бутылок, а в 1923 г.-65,7 бутыл.». («Вестник Современной Медицины», № 3-1925 г.).

В Москве за 1924 г. было арестовано 30.000 граждан за по­явление в нетрезвом виде в общественных местах.

Государственные винокуренные заводы выпустили с 1 октября 1924 г. по 1 октября 1925 г. спирта в 20 раз меньше, чем выпускалось в последние довоенные годы. Поэтому пьянство теперь шло и росло, главным образом, за счет пива и особенно самогонки. Пивоваренные заводы продолжают увеличивать с каждым годом ко­личество выпускаемого пива. Например, Московский Хамовнический, пивоваренный завод перешагнул уже довоенную выработку. Всюду пиво, пиво и пиво... Оно считается в народе полезным напитком, «квасом», но от этого «кваса» пьяный гул стоит в пивных; в ве­черние часы и до самого закрытия торговли ни один столик в пив­ной не бывает свободным.

«Пивные растут, как грибы после хорошего теплого дождя, - говорит в своей корреспонденции В. А. Поссе. - Библиотекам, избам-читальням и другим куль­турно-просветительным учреждениям за ними не угнаться. Больше всего пивных в столицах, но и провинция старается не отставать. Взять хотя бы скромную на вид Кострому... Зашел я как-то вечером, в будни, в ресторан «Ялта». Зала была полна рабочими. Решительно все пьют пиво, и как пьют! За столик рядом со мной уселись двое юношей и сразу потребовали полдюжины пива. Половой раскупорил 6 бутылок.

Качай! - молодцевато говорит один из юношей. Другой залпом выпивает 1/3 стакана и, отставляя пустую бутылку, гордо заявляет:

Раз - готово!

Через 10 минут все шесть бутылок были «готовы» Половой откупоривает новую полдюжину, к выкачиванию которой приглашается девица в платочке похожая на фабричную работницу. За другим столиком, сзади меня, кто-то «давится».

Выхожу из ресторана. На улице пусто, но в окна многочисленных пивных видны фуражки, шапки и платочки вокруг пивных батарей...

От деревенских женщин и девушек постоянно приходится слышать жалобы, что нет житья от озорства пьяных парней и подростков. Неправильно винить один самогон. Самогон иногда вытесняется пивом, иногда вызывается пивом.

Не было у нас самогона, - говорили мне в одном рабочем поселке,- а появились пивные и винные лавки - потребовался и самогон».

(«Известия СССР и ВЦИК», № 288 1923 г.).

Пивное пьянство всюду растет. Недаром рабочие многих горо­дов недавно выносили резолюции о закрытии пивных в своих райо­нах. В Москве при выборах в Совет на многих фабриках и заво­дах рабочими давались наказы своим депутатам о борьбе с пивом.

Пиво появилось даже и там, где ему совершенно не должно быть места. Например, в буфетах рабочих клубов нередко продают пиво. «Бывает и так, что пивная иной раз приходит в клуб... и украшает статистику клубной посещаемости» (из речи т. Троцкого на совещании клубных работников 17 июня 1924 г.). Случается слышать и читать даже о дебошах и пьянках, иногда происходящих в клубах, где производится продажа пива. В рабочих столовых также всюду имеется пиво, и, например, один корреспондент с большой подмосковной фабрики даже жалуется, что в столовой ничего, кроме пива, нельзя получить («Рабочая Москва», № 189-1923 г.), «а в клубе, - пишет он,- пьянство, ругань». «Вечерами рабочая столовая превращается в кабак»-жалуется другой рабкор («Рабочая Газета», № 280-1924 г.).

«В последнее время из столовой Московского Союза Потребительских Обществ, по ул. Толстого, стали частенько выводить пьяных под руки. Все это потому, что в столовой пиво подается в неограниченном количестве, а некоторые приносят с собой «русскую горькую»

(«Рабочая Москва», № 213-1925 г.).

Но все побивает самогон. Самогонное море широкой волной разливается в нашей стране, зеленый туман самогонных паров оку­тывает наши города и особенно деревни.

«Самогонный потоп

Заливает-льет, Льет потоп

И не хочет кончиться».

(В. Маяковский).

Ядовитые и смрадные потоки самогонного потопа поголовно захлестывают наши деревни. В деревне варят самогон чуть ли не в каждой хате, а уж пьют-то его в каждой хате. Если не варят самогон сами, то всегда его можно получить у «тайного» торговца-самогонщика, который тоже имеется в каждой деревне. Самогонные заводы даже кое-где образовывают объединения. Например, в Том­ской губернии 17% деревень образовали нечто в роде «трестов». Способ приготовления самогонки несложен, в деревне теперь его каждый знает. «Мы теперь все стали инженерами... хотя бы и на винный завод», шутливо говорил мне один крестьянин. Из 1 пуда муки и ½ ф. дрожжей (можно взять и хмель) получается около 1-го ведра самогонной сивухи крепостью приблизительно в 25 градусов. Первые порции перегоняемой из перебродившего хлебного сусла алкогольной жидкости дают самый крепкий спирт - «первач» или «горючка» (горит), вторая порция - «вторяк» - послабее и третья - «третьяк» - еще слабее, так что общая смесь составляет алкогольный напиток крепостью в 25 градусов.

Бутылка такой сивухи обходится самогонщику в 15-20 коп., а в некоторых случаях и дешевле. Понятно, что в деревне, где особенно глубоко засели корни пьянства, где пьяным разгулом сопровождаются свадьбы, «престолы» и пр., где выпивка считается вообще делом необходимым и в работе полезным, - там упиваются этим дешевым напитком и восторгаются его «градусами».

Деревня поставляет дешевый самогон и на фабрики и в город.

б) После выпуска 40° очищенного вина.

Несмотря на то, что органы Управления в СССР ведут энергичную борьбу с самогонщиной, ищут самогонщиков, следят за ними, делают обыски, составляют протоколы, несмотря на то, что закон строго карает самогонщиков, несмотря на то, что всюду ведется, противосамогонная агитация - самогонщина растет и ширится.

В 1923-м году было отобрано по СССР при обысках 54000 самогонных аппаратов, а в 1924 г. - 74.000 аппаратов (а всех обнаруженных случаев самогонокурения было в 1924 году 275.000). Самогон гонят не только дома, в риге, на гумне, но и в лесах, чтобы укрыться от любопытного глаза соседа или от зоркого глаза милиции. Предпо­лагается, что в 1925 году в работе находилось не менее одного миллиона аппаратов. Когда Председателя Совнаркома СССР т. Рыкова спросили на учительском съезде в Москве, в январе 1925 г.: «Почему правительство продает спиртные напитки»? т. Рыков ответил:

«Что мы сейчас имеем? Деревня в целом ряде мест превращается в винокуренные заводы, снабжающие самогоном города. У меня здесь имеется ряд за­писок, спрашивающих, как можно назвать крестьянина, не имеющего ни ло­шади, ни хозяйства, а только один самогонный аппарат. Я думаю, что он дол­жен называться фабрикантом или заводчиком. Для того, чтобы этого не было, пока мы не можем искоренить всякое потребление водки, лучше давать ее от государства. Думать, что крестьянин с его суевериями, предрассудками, безграмотностью и проч. сам откажется от потребления самогона, это значит не счи­таться с действительностью. Для того, чтобы добиться полного искоренения алкоголя при культурной отсталости населения, при первобытных формах самого хозяйства, необходима громадная борьба с потреблением водки в течение очень длительного периода. И лучше иметь «русскую горькую», чем нарождающуюся буржуазию в деревнях, которая, безобразно нарушая законы, истребляя гигантское количество хлеба, удовлетворяет нужду в водке. Когда мы издавали закон, допускающий продажу горькой, то здесь играли роль не столько доход­ные соображения, сколько невозможность при настоящих условиях побороть самогонщика исключительно одними административными мерами».

Поэтому правительство СССР выпустило в продажу с 1 октября 1925 г. 40° хлебное очищенное вино, чтобы вытеснить им самогон.

Москва давно не видела такого разгула и «разливанного моря» пьянства, как это было в первые дни после выпуска 40° водки. Отде­ления милиции были переполнены «пострадавшими». В Бюро Скорой Медицинской Помощи беспрерывно звонили с требованием оказать помощь. Газеты печатали грустные списки погибших от отравления.

А в очередях, которые устанавливались за получением 40° водки, шли «веселые» разговоры:

– 11 лет ее, подлую, ждали. В этакий день да не разговеться!

Постоим... За хлебом стояли, за картошкой стояли, а за ней, матушкой, да не постоять!

Уж и хороша: так и обжигает... В провинции - та же картина.

Но, как и следовало ожидать, через несколько дней эта волна массового опьянения схлынула. Хотя очереди у винных магазинов и остались, но они уже были меньше, да и состав их стал другой: тут стояли и стоят по преимуществу шинкари, которые перепродают потом 40° водку по 3 р. - 3 р. 50 к. за бутылку.

Всего в 1925 - 1926-м бюджетном году, т.- е. с 1 октября 1925 г. по 1 октября 1926 г., государственные винокуренные заводы выпу­скают около 20 миллионов ведер водки, что составляет 1/5 часть того количества водки, которое выпускалось в последние довоенные годы. Доход от них ожидается в 350 миллионов рублей, что рав­няется 1/10 части всех доходных поступлений нашего бюджета. Кроме того, пивоваренные заводы выпускают в том же году 20 миллионов ведер пива. На рынок поступает еще виноградное вино из винодельческих районов. Так как нельзя ожидать быстрого сокращения самогонокурения, то в прибавок к этим «градусам» в народном по­треблении остаются пока еще те многие миллионы ведер самогон­ной сивухи, которые не поддаются точному учёту.

Правда, пьют теперь в общем меньше, чем пили раньше, в до­революционные годы. Современное пьянство, особенно в городах, не имеет того массового и повального характера, каким оно было в царской России. Условия новой жизни и нового быта, сознатель­ный, разумный труд, нормальный отдых, интересы общественной работы, просвещение и доступность культурных развлечений, появившееся чувство собственного достоинства и сознание граждан­ского долга оттолкнули от алкоголя известную часть трудящихся. Однако, надо сознаться, что потребление у нас спиртных на­питков в настоящее время не уменьшается, а растет.

Д-р А. С. Шоломович докладывал 18-го мая 1926 г. в Секции Здравоохранения Моссовета, что в Москве за первые месяцы этого года отмечено уже 38 тысяч алкоголиков, требующих серьез­ного лечения (больше чем за весь 1924 год); 75% рабочих пропивают 13% своего жалованья; 16% рабочих пропивают все жалованье. Алкоголизм развивается и среди детей: 60% школьников знают крепкие напитки. Были случаи, когда школьники приходили на уроки опьяненными. В других местах дело обстоит не веселей; напротив, в провинции еще больше пьют.

Поэтому, каждый трудящийся, каждый рабочий и крестьянин, каждый честный гражданин Республики должен рассмотреть истинное лицо алкоголя и должен знать, что он несет народу. Особенно должно знать об этом подрастающее поколение, ибо оно, вступив на смену, будет продолжать и совершенствовать дело своих отцов. Оно должно знать и умело отличать - где его враги и где друзья. Поэтому нам надо посмотреть - что такое алкоголь, как и из чего он добывается, как он действует на человека и на человеческое по­томство, какое значение он имеет в жизни народа, и как можно его побороть. Этими вопросами мы и займемся в следующих главах.

Рассказывая об СССР 70-х и 80-х годов нельзя не упомянуть об одном из самых существенных факторов тогдашней жизни – о пьянстве. Рассуждая на эту тему, я не хотел бы упрощать – вот проклятые ленинцы споили народ, чтобы он меньше думал. Но ведь споили. Отчасти сознательно. Алкоголь и общество, алкоголь и власть – это сами по себе очень интересные темы.

Дело в том, что алкоголь единственный наркотик, к которому белая раса относится вполне терпимо. Почему это так - понять не сложно, алкоголь веселит, снимает стресс (на начальных этапах), а зависимость от него возникает у большинства отнюдь не сразу. Короче, «праздник, который всегда с тобой». Но действует алкоголь совершенно так же как другие наркотики. Постепенно какая-то часть мозга не может уже существовать без «дозы», и мозг делает все, чтобы человек приложился и выпил.

И когда говорят, что есть сильные люди, которые могут контролировать себя и есть слабые люди, которые уступают пороку, то это смешно, конечно. Тут все зависит не от силы или слабости человека, а от того, как успешно расщепляется алкоголь в печени, насколько «биохимия» мозга в состоянии «противостоять» алкоголю. Если не в состоянии, то человек будет пить все чаще и чаще с понятными последствиями.

Любопытно, что элементарные знания о действии алкоголя до сих пор не очень доступны потенциальным «клиентам», скажем, если принимать алкоголь два раза в неделю (не подряд), то печень справляется, и зависимость не наступает, или наступает медленно.

Степень алкоголизации страны – это тест на психическое здоровье народа. Психологически здоровый человек в алкоголе не нуждается. Психологически здоровое общество тоже не нуждается в алкоголе. Поздний СССР страстно нуждался в алкоголе. Но дело в том, что алкоголь это мощнейший депресcант. Жизнь для пьющего человека становится все мрачнее и мрачнее. И депрессивность позднего советского общества в очень большой степени была усилена алкоголизацией населения.

Любопытно, что Николай II сам выпивал изрядно, но тогдашнее гражданское общество вело яростную антиалкогольную пропаганду. Хотя по степени потребления алкоголя дореволюционная Россия в подметки не годится позднему СССР. Но царская власть не очень хотела бунтов пьяных мужиков, и вполне шла на встречу борцам за трезвость. И когда с началом войны 1914 года в России был введен сухой закон, это был закономерный шаг для тогдашней власти.

Вожди большевиков - Ленин и Троцкий на дух не выносили спиртного, Ленин, правда, пытался пить пиво в Германии, следуя привычкам немцев (да и его кумир Карл Маркс любил выжрать), но алкоголь – это не то, что пьянило его. Пьянство он терпеть не мог, то же самое и Троцкий. Поэтому эта пара и поддерживала сухой закон, хотя это было очень трудно. В осатаневшей от боли и крови стране наркотики (в основном кокаин) и алкоголь (в основном спирт и самогон) пользовались повышенным спросом.

Но сухой закон в Красной Армии поддерживали изо всех сил, т.к. очень боялись восстаний и погромов, в том числе, еврейских погромов (а что было, то было), а вот в Белой Армии с трезвостью была беда. Это не шутка воевать со своими, как выражались белогвардейцы: «болты слетали с резьбы», психика не выдерживала, белые пили. В Красной Армии были те же люди с теми же проблемами, но за пьянку там могли и расстрелять. А трезвая армия воюет, конечно, лучше пьяной, хотя победа красных все равно была в достаточной мере случайной, что легко доказать, зная, как обстояли дела.

Большевики пьяных мужиков и пролетариев боялись еще больше, чем цари. К производству водки приступили уже тогда, когда Троцкий мало на что влиял. Не случайно, что отцом советской водки был председатель правительства Рыков, сам человек весьма пьющий. Кстати, подлецы редко сильно пьют и спиваются. Рыков спивался. Он был самым порядочным человеком в советском руководстве, к примеру, категорически возражал против того, чтобы братские республики развивались за счет России.

Главной причиной начала производства водки – была причина экономическая. Стране нужны были деньги, продажа водки это самый быстрый способ выкачать эти деньги, позиции в руководстве двух пьющих людей Сталина и Рыкова были сильны, и к радости широких масс, в СССР началось производство водки, которую прозвали «рыковкой».

Доходы у людей были тогда очень небольшие, в 20-е годы еще и безработица в городах, после коллективизации опять ввели карточки, лучше стали жить только в конце 30-х годов, и тут же возросло потребление алкоголя.

Главный политический цензор СССР Солодин рассказывал мне о том, как жила их семья перед войной, он помнил, что в выходные обязательно покупали «Спотыкач», тридцатиградусную водку, и пили всей семьей за обедом. Потом война, потом нищета и разруха, и бутылку водки купить было очень дорого. Поэтому после войны водку продавали во всех магазинах в разлив.

Зашел человек в любой магазин, есть в кармане хоть что-то, брал сто граммов и выпивал, и жить уже не так погано. На тридцать минут. В фильме «Невеста с приданым» про колхозную жизнь пятидесятых, есть такая сцена. Героиня, которую играла Татьяна Пельтцер, пошла на вокзал, что-то продать. Ну что тогда продавали? Дары леса в основном. Продала, хотела домой деньги принести, но по ее словам, «чтой-то в животе у нее так забурчало», что она не выдержала и купила на всю выручку колбаски и выпила водочки.

По мере роста доходов – росло и пьянство. Значительная часть проблемы заключалась в том, что из всех сословий дореволюционной России, по-настоящему пили только пролетарии. «Пьяная мастеровщина» - это один из признаков большого города начала ХХ века.

С победой пролетарской партии в России, пролетариат стал культивироваться, принадлежностью к пролетариату стали гордиться. Что само по себе не плохо, если бы «мастеровщина» не несла в себе массу отрицательного. Тут были, конечно, и объективные причины. Жизнь в промышленном районе, изнурительная работа на заводе или фабрике, требовала какой-то разрядки. Ведь крестьянин мог восстанавливать силы примерно шесть месяцев в году, а здесь круглый год изматывающий, механический труд.

Пролетарские окраины всегда пили по-черному, не имея никакой культуры употребления спиртного. И постепенно, по мере формирования советского человека, привычки мастеровщины стали распространяться на все общество. Был некий идеал простого рабочего парня, который может подраться, может выпить, но он свой, она за советскую власть и никогда не предаст. И образ этого выпивающего парня, кочевал из фильма в фильм. Образ пьющего Вани Курского (Алейников) из фильма «Большая жизнь», это было близко к реальности. Ваня пьет, но советскую власть не предаст.

Постепенно употребление алкоголя, как единственный праздник в жизни, стало привычным для большинства населения страны. Это стало чем-то обыденным и естественным, хотя чего уж естественного было в валявшихся на улицах городов и сел, пьяных мужиках.

Как известно, антиалкогольная кампания в СССР началась с письма группы учёных Новосибирского Академгородка в ЦК КПСС. В письме подробно говорилась о масштабах такого бедствия, как пьянство и алкоголизм. Я в 1985 году служил в армии. Однажды нас всех усадили аккуратненько на табуреточки и зачитали это письмо. В письме приводилась статистика умерших от пьянства, количество детей-уродов, родившихся у алкашей-родителей, цифры погибших в ДТП по вине пьяных водителей, общие потери экономики от пьянства и т.д. и т.п. Впечатляющий был докладец. Лично я был в шоке. Если бы сегодня его разместить в каком-нибудь блоге, то набежало бы куча совков с дикими воплями: «Антисоветчина!», «Ничего этого не было!», «Афтары нагло врут!» ну и т.п. И однако же это была правда - алкоголизм был одним из главных бедствий брежневского СССР.

Фильм «Афоня» я не обозревал. Это классическое пособие по курсу «История алкоголизма в СССР». Но я сегодня буду не фильм разбирать, а поделюсь личными воспоминаниями по данному вопросу.

Летом 1984 года - в «благостную» эпоху застоя, - один мой однокурсник предложил заняться какой-нибудь летней работой. В самом деле, студенту никакие деньги лишними не бывают. Вопрос только был за тем - куда именно направить свои стопы. Мой институтский товарищ предложил выбрать Очаковский межреспубликанский винзавод. Устроиться на работу туда было очень просто: достаточно было прийти рано утром - к началу смены - к проходной с паспортом. Там каждое утро бригадиры набирали разнорабочих, ибо рабочих рук не хватало - Москве было нужно зелье в огромных количествах, дабы рабочий класс не роптал, и завод работал на полную катушку. Никаких там устройств на работу, никаких трудовых книжек. Пришёл утром, отдал паспорт. Вечером после смены паспорт получил назад. Если нет желания, на следующий день можно не приходить. В конце месяца - расчёт за количество отработанных смен.

Мне кажется такой механизм несколько не вписывался в советский КЗОТ. Но он существовал. И всех это устраивало: и руководство завода, и шабашников. Не знаю, существовала ли ещё на каких-нибудь заводах такая схема или нет? Ну не суть.

Ещё одним привлекательным моментом работы на Очаковском винзаводе была возможность… вы угадали - воровства алкогольной продукции с целью её последующей продажи или распития. Да, и распития тоже. Давайте не будем ханжами. Если мне кто-то скажет, что в советское время были студенты мужского пола, которые не пили вина, то я в это не поверю. Для воровства портвейна мой многое повидавший приятель (он уже отслужил в армии), взял грелку. Ну такую, знаете, обычную резиновую грелку синего цвета. Наливаешь такую грелку до краёв портвейном, засовываешь в штаны сзади, выправляешь футболку и идёшь себе, расправив плечи, через проходную.

В первый день нас поставили в тарный цех. Тарный цех - это цех, где вино не разливается, а готовятся к розливу бутылки, которые поступают из пунктов приёма этих самых бутылок. Технология довольно простая. К открытым окнам подъезжает машина, гружёная ящиками с пустыми бутылками. Бутылки из этих ящиков надо вынимать и ставить на транспортёр. По транспортёру эти бутылки через специальные оконца идут в другие цеха, где их отмываю от всякой грязи и этикеток, кипятят, а потом в них заливают различные горячительные напитки.

Лент несколько. И работают несколько бригад. В бригадах работают… Видели вы фильм «Афоня»? Помните там такого персонажа - Федула, друга Афони? Вот на том заводе почти все рабочие были такими вот Федулами. Рожи спитые были у всех. Таких ещё поискать. В бригаде, куда попал я с однокурсником, работало порядка 7 Федулов и один молодой парень. Это парень нас немного просветил по поводу внутренних порядков. Оказывается, вино в тарный цех поступает из других цехов через те самые оконца, по которым бутылки идут в другие цеха. Сердобольные работники других цехов снабжают адским зельем своих побратимов из тарного. Но не даром. А за плату. Бутылка - рубль. Довольно дёшево.

Некоторые индивиды из старожилов умудрялись несмотря на такую неслыханную дешевизну оставлять в родимом тарном цехе всю получку. Один кадр вообще домой почти никогда не уходил. Так и жил там в цеху. Если конечно это можно назвать жизнью. Кто-то говорил, что в СССР не было бомбжей? Ну это как поглядеть. На мой взгляд алкаш, который не может даже после смены уйти из цеха - настолько он пьян - и ночует прямо там, не сильно от бомжа отличается. Ещё про одного наш знакомый рассказывал, что его жена приходила к руководству и умоляла уволить мужа с завода, ибо он пропил всё, что можно. Это при цене один рубль за бутылку! Но мужа не уволили - винзаводу были очень нужны рабочие руки, ибо москвичам и гостям столицу до зарезу были нужны портвейновые реки.

До обеда всё шло достаточно нормально - наша банда из 10 человек довольно шустро расправлялась с батареями бутылок, которые на крейсерской скорости шли в чрево разливных цехов. Но после обеда всё резко изменилось. Время обеда Федулы использовали как положено и после обеда легли в лёжку. А бутылки грузить пришлось втроём мне, моего однокурснику и тому молодому парню, который каким-то чудом не напился. Работка, скажем так, не самая интересная, когда втроём работаешь за десятерых.

Ну ладно. На следующий день мы попали в цех готовой продукции. Нас с приятелем разделили. Я попал на участок, где ящики с вермутом «Белый. Крепкий» (бомбы по 0,8) ставились на поддоны - по 16 ящиков на поддон. Работа была простая: откуда-то сверху по транспортёру съезжал деревянный ящик с бомбами. Ящик надо было резво подхватить и поставить на поддон, пока сверху не съехал другой ящик. На поддон укладывалось четыре слоя по четыре ящика в каждом. Чтобы при транспортировке на автокаре ящики не рассыпались, верхний слой ящиков скреплялся специальной металлической кошкой. После этого подъезжал кар, зацеплял поддон и нёсся на полной скорости на склад. Стоит ли говорить, что водители каров были полупьяными и ходить там было довольно-таки опасно - того и гляди, окажешься под колёсами. Иногда всё же ящики разваливались или водитель не вписывался в поворот - тогда вокруг начинали течь реки вермута. Брррр! Как вспомню этот запах, так аж рвотный рефлекс подкатывает.

На «вермуте» со мной работал местный рабочий - вылитый спившийся актёр Никулин, как определил его мой приятель. «Никулин» был довольно-таки внушительных габаритов гегемоном и работал, как биоробот. Время от времени он вынимал из какого-нибудь ящика бутылку вермута, спокойно рукой открывал белую пластиковую пробку (лично у меня так не получилось бы) и отпивал чуть ли не половину бутылки. После этого закупоривал бутылку, разбивал её о край ящика, а разбитое горлышко вставлял на то место, откуда вынул бутылку («для отчётности»). До обеда «Никулин» проделал эту нехитрую операцию раз пять или шесть. В итоге, если рабочие в тарном цехе напились в жопу после обеда, то «Никулин» был мертвецки пьян ещё до обеда. Но при этом сохранял работоспособность и исправно ставил ящики.

После обеда нас с приятелем поставили на хитрую операцию. Нас заперли в специальную такую сетчатую как бы кабинку, которая вся была забита ящикам с болгарским сухим вином. Нам дали специальные крюки-открывашки и мы должны были, откупорив бутылки, сливать вино в огромные оцинкованные ёмкости. Причём это происходило рядом с участком, на котором работал «Никулин». Я ему «по старой дружбе» просунул через сетку бутылку болгарского сухача, которую «Никулин» тут же полностью осушил в свою глотку чуть ли не одним залпом.

Пили ли мы на заводе? Хотите верьте, хотите нет - не пили. Просто атмосфера тотального алкоголизма вокруг, вечной портвейново-вермутовой вони как-то гасили желание приложиться. Нет, вру, как-то раз, уходя на обед, мы взяли с конвейера бутылку «Салюта». Но даже не выпили до конца. Просто как-то не хотелось. Но мой приятель зато честно каждый раз выносил полную грелку портвейна.

Ещё как-то раз мы попали в цех марочных вин. Это был цех не только элитных вин, но и элитных работников. Там работали не Федулы, а довольно нормально выглядящие люди. Один карщик даже ездил в кожаном пиджаке. Но учёт за марочными винами был не такой, как за портвейном и вермутом. Поэтому оттуда ничего украсть было невозможно.

Мы работали около месяца и прошли все цеха - от и до. И всюду было одно и тоже: если до обеда как-то ещё люди пытались держать себя в руках, то после обеда начинался полный кавардак. Причём пили все, вне зависимости от возраста и пола. Весёлые полупьяные тётушки-нормировщицы, пьяные карщики-убийцы, алкаши из тарного, полупьяные рабочие других цехов. Куда не сунься на этом заводе, всюду натыкаешься на пьяные спитые рожи. А на самом видном месте над входом в один из цехов какой-то циничный человек с хорошим чувством юмора повесил огромный кумачовый транспарант: «Наше цель - коммунизм!» Мы очень смеялись с приятелем, когда увидели этот лозунг. Трудно было бы придумать менее подходящее для него место. А может, наоборот, для этого транспаранта там было самое место.

Ещё пара слов о водителях, которые привозили на завод ящики с пустыми бутылками и увозили готовую продукцию. На заводе эти водители отоваривались ворованным вином по той же самой цене: рубль за бутылку. Как вы наверное догадались, это был очень неплохой бизнес, в который были вовлечены работники цехов, водители и работники соответствующих магазинов. На каждой бутылке делали полтора-два рубля - очень нехилая рентабельность. И я в жизни не поверю, что руководство завода и ОБХСС ничего не знали про этот бизнес. Это был, напомню, 1984 год.

Ну вот, собственно, и всё, что я хотел рассказать. Про то, какой буйствовал алкоголизм на улицах, я расскажу как-нибудь в другой раз. Кстати, может кто-нибудь из читателей поделится своими воспоминаниями в комментариях к данному посту.

Любовь к выпивке в России – это величина постоянная. Пили и в царские времена, и во времена революции, и в Советском Союзе. Пьют и по сей день

Основа бюджета

Так уж повелось, что почти во все времена в России к чрезмерному потреблению алкоголя было терпимое отношение. Пьянство в какой-то мере даже поощрялось. И понятно почему… Так, к 1850-м годам почти половину налоговых поступлений царское правительство получало от продажи водки.

После революции 1917 года Ленин ввел ограничения на продажу алкоголя. Однако запрет продержался недолго. Вскоре после смерти Ильича Сталин все отменил. За счет продажи спиртного бюджет стал получать средства на проведение социалистической индустриализации.

Вино на радость нам дано

– Народ должен пить вино, – говорил Сталин и тут же добавлял: – Без хлеба не работать, без вина не плясать!

Пьянство угрозой обществу он не считал. Наверное, потому что и сам любил выпить. Чаще всего Сталин пил домашнее вино «Киндзмараули», поставляемое грузинскими колхозниками. Причем пил он много, но не пьянел и ловко использовал алкоголь в своих целях. Обычно, назначая новых лиц на ответственные посты, он приглашал их на дачу на обед или ужин. Предлагал выпить за новое назначение. Для приглашенных это было большой честью. Гости хмелели, становились все более говорливыми и как на духу выкладывали «хозяину», кто и что говорил нелицеприятного о его политике.

Стопарик на грудь

После войны, в пятидесятых годах, во всех городах СССР в закусочных продавали алкоголь на разлив. Что характерно, такие закусочные открывали неподалеку от предприятий. Там всегда можно было быстро перекусить, а любой желающий мог выпить рюмочку водки. Однако, покупая стопарик, человек обязан был купить также пельмени или котлеты.

После войны, в пятидесятых годах, во всех городах СССР в закусочных продавали алкоголь на разлив

Возможно, именно благодаря этому в те времена не было пьяных, валяющихся в грязи на улице.

Как стеклышко

После смерти Сталина к власти в стране пришел Хрущев. Разоблачая культ личности, Хрущев оставил нетронутой сталинскую традицию широких кремлевских застолий. При нем они приобрели поистине эпический размах. По особо торжественным дням в Кремле пили-закусывали от трех до десяти тысяч человек.

Хрущев Н.С. во время застолья

Сам Хрущев всем другим напиткам предпочитал коньяк и водку (особенно горилку, которую ему специально присылали с Украины), а в качестве закуски уважал сало и соленья.

– При Хрущеве выпивка стала обычаем. «Сам» тоже пил много, но не напивался. Крепкий был, – вспоминал бывший управляющий делами Совмина Михаил Смиртюков. – Однажды Николай Булганин рассказал мне, что они с Никитой как-то выпили по бутылке коньяку, «полирнули» все это водочкой и пошли в президиум на митинг – и хоть бы что! Как стеклышко!

Сообразить на троих

Однако выпивать Никита Сергеевич выпивал, но и про государственную казну не забывал. В 1958 году Хрущев запретил продавать водку в разлив в столовых и закусочных общепита. После запрета цены на алкоголь мгновенно взлетели. Советские граждане, лишенные привычной рюмки водки по дороге с работы домой, вынуждены были покупать в магазине целую бутылку.

Посиделки на кухне

Для удобства и экономии советские граждане сообразили, что, если денег на выпивку не хватает, можно скидываться. Это мероприятие – распитие коллективной бутылки водки с незнакомыми гражданами в ближайшем сквере – получило название «сообразить на троих» и стало своеобразным брендом советских выпивох.

Сообразили на троих

За мир во всем мире

После свержения Никиты Хрущева генсеком был избран Леонид Ильич Брежнев. Именно с его именем связывают начало эпохи застоя и застолий. При Брежневе страна запила по-черному. Экономика СССР питалась продажей нефти на внешнем рынке и водки на внутреннем.

К 1970-м годам поступления от продажи алкоголя составляли треть государственных доходов. Потребление алкоголя в период с 1955 по 1979 год выросло в два с лишним раза, составив 15,2 литра на человека.

Советская алкогольная промышленность переживает в эти годы расцвет, обогатившись рецептами «Сибирской» и «Посольской», а также двумя видами водочных крышек – винтовой и «бескозыркой».

Генсек ввел в обиход пышные банкеты. На эпикурейских приемах в Кремле собиралось до 2500 человек, чтобы выпить за мир во всем мире и «лично дорогого Леонида Ильича».

«Либо хворый, либо подлюка»

В 1975 году после инфаркта и инсульта Брежнев почти завязал. Но даже тогда генсек не бросил запивать лекарства «Зубровкой» – дескать, чтобы лучше усваивалось. 18-летний период его правления экономисты позже назовут «эпохой застоя», а шутники – «эпохой застолья».

– Если политик не пьет – он либо хворый, либо подлюка, – говорил ныне покойный бывший первый секретарь Оренбургского обкома КПСС, дважды Герой Соцтруда Иван Коваленко.

Плюсы и минусы

Как бы там ни было, к началу 1980-х годов алкоголизм в СССР стал социальной проблемой номер один и занял третье место среди болезней после сердечно-сосудистых заболеваний и рака.

Захмелевшая компания

В мае 1985 года Горбачев объявил о начале широкомасштабной антиалкогольной кампании в СССР. План Горбачева был достаточно решительным и эффективным. В СССР выросла рождаемость, жены стали чаще видеть мужей, повысилась производительность труда.

Однако, как и многие советские начинания, антиалкогольная кампания имела как плюсы, так и минусы. После скачка цен на алкоголь и снижения объемов его производства многие люди стали гнать самогон, а кто-то травил себя ядовитыми жидкостями, такими как антифриз.

Недовольство населения горбачевской антиалкогольной кампанией суммировал старый советский анекдот:

Стоит длинная очередь за водкой. Один мужик не выдержал и говорит: «Все, пойду в Кремль, убью Горбачева!» Проходит час, он возвращается. Очередь начинает спрашивать его: «Ну что, убил?» «Как же, – отвечает он. – Там очередь желающих еще длиннее, чем здесь!»

Пить стали меньше

После распада Советского Союза в 1992 году была отменена государственная монополия на алкоголь, что привело к колоссальному росту предложения спиртных напитков на рынке. В 1993 году потребление алкоголя достигло 14,5 литра чистого спирта на человека, и Россия стала одним из крупнейших потребителей алкогольной продукции в мире.

Ну а сейчас, спросите вы, как сейчас? Сейчас пить стали меньше. Однако сокращение употребления алкоголя не стоит связывать с ростом самосознания российских граждан. По мнению экспертов, сокращение употребления крепких напитков в современной России связано в первую очередь с увеличением автопарка. На работу и с работы – за рулем, а это обязывает. Да и жить хочется. Большинство понимает, что сесть за руль в стельку пьяным – получить пропуск на тот свет.

От себя хочу добавить еще вот этот график. Он отлично показывает динамику потребления алкоголя при разных лидерах СССР и России.

Использование текста возможно только с указанием ссылки на первоисточник (Сайт " ") или ссылаясь на ЖЖ .

Хотя алкоголь известен людям с незапамятных времен, в социальную проблему его чрезмерное употребление превратилось только в 19 веке, когда начали разворачиваться процессы урбанизации. Крестьянину было пить, во-первых некогда, поскольку с осени до весны он работал, а во-вторых, не на что, спиртное было отнюдь не дешёвым, а денег у крестьянина и без того было немного.

В воспоминаниях иностранных путешественников 16-17 века встречаются упоминания о распространённом пьянстве в России, хотя на самом деле ситуация была чуть иной. Эти путешественники бывали в основном в крупных городах, где жили служилые люди и ремесленники, которые могли себе позволить ходить в кабак. А для крестьянина ситуация была такова, что сегодня ты пьёшь, а завтра умираешь от голода, потому что ничего не посадил и не вырастил. В таких условиях злоупотребление алкоголем было не слишком распространено. К тому же кабаки, которые могли торговать алкоголем, размещались в основном в крупных городах и имелись далеко не в каждом селе.

Чрезмерное употребление алкоголя началось, когда совпали два процесса: резко подешевевшее производство алкогольной продукции и начало формирования рабочего класса. Даже неквалифицированный рабочий хоть и был небогат, но денег имел больше, чем крестьянин, поскольку ему регулярно платили зарплату, а крестьянин деньги имел только после продажи урожая. Оторванность от сельской общины, жизнь в чужих и незнакомых городах вдали от родных и нелёгкий физический труд на заводах в совокупности приводили к тому, что рабочие, особенно молодые, начинали злоупотреблять алкоголем.

Эти процессы были одинаковыми во всех странах. И в Скандинавии начали бить тревогу и вводить различные ограничения ещё в середине XIX века. В России урбанизация началась немного позже. Примерно в последней четвертиXIX века жители городов стали замечать, что происходит что-то не то. На улицах стало появляться больше пьяных, чем раньше, которые вдобавок вели себя безобразно.

Дело в том, что для крестьян, с их хроническим безденежьем, водка была дорогим и статусным предметом потребления. В деревне в основном преобладали не денежные отношения, а товарный обмен, деньги крестьянин имел после продажи урожая. А водка стоила хоть и не очень дорого, но и не была дешёвой. Если у крестьянина были деньги на водку, значит, человек он по сельским меркам обеспеченный. Выпив водки, крестьяне ходили по улицам с целью показать себя людям. Дескать, посмотрите на меня, у меня есть деньги на водку, имею право выпить.

Но в деревнях над крестьянами была сельская община, которая давила на них коллективом и не позволяла совершать совсем уж вопиющих выходок. Деревенскому хулигану свои же могли всыпать розг или пристыдить. Но когда вчерашний крестьянин переезжал в город (зачастую в 15-16 лет), он оказывался вообще без какого-либо контроля, над ним не было ни общины, ни родителей, ни знакомых. А денег при этом становилось больше, и пролетарии радовали глаз горожан, демонстративно разгуливая по городам в пьяном виде. Разумеется, возле кабаков и раньше можно было увидеть пьяных, но теперь их стало больше и они ходили по улицам, как бы хвастаясь перед публикой.

Это привело к тому, что в Уставе о предупреждении и пресечении преступлений появился пункт: "На обязанность полиции возлагается смотреть, чтобы по улицам и переулкам пьяных не было и чтобы те, которые по улицам и переулкам кричат и песни поют, ночью в неуказанные часы ходят и в пьяном виде шатаются, были забираемы и отсылаемы под стражу»".

А в Уставе о наказаниях даже было предусмотрено наказание для не знавших меры любителей выпить: "За появление в публичном месте пьяным до беспамятства или в безобразном от опьянения виде виновные подвергаются аресту не свыше 7 дней или денежному взысканию не свыше 25 рублей».

Чтобы было понятнее, цифра 25 рублей – это месячная зарплата неквалифицированного чернорабочего. Разумеется, столь крупные штрафы были редкостью. Впрочем, полиции было мало и ей хватало своих дел, поэтому не стоит думать, что она только и делала, что искала пьяных по улицам.

Алкоголь издавна был важным средством пополнения государственного бюджета. В конце XVII – первой половине XIX века в России действовала т.н. откупная система платежей. Заключалась она в том, что откупщики регулярно выплачивали казне определённую сумму, взамен получая право торговать алкоголем на местах и забирать себе всю прибыль. Откупная система неоднократно менялась и в конце концов была заменена акцизной, когда на каждую проданную бутылку алкоголя устанавливался фиксированный налог. Акцизная реформа была проведена в 60-е годы XIX века и привела к резкому удешевлению алкогольной продукции, что по времени совпало с начавшейся урбанизацией, становлением капиталистических отношений и переездом крестьян в города.

К началу ХХ века с развитием гражданского общества стали появляться различные движения за трезвость. Общества трезвости появились во многих губернских городах. Появлялись и трезвеннические религиозные движения, например, чуриковцы, названные по имени их лидера и вдохновителя Ивана Чурикова, учредившего союз христиан-трезвенников и организовавшего земледельческие колонии для своих последователей.

Появившиеся позже черносотенные движения также уделяли большое внимание пропаганде трезвости. Вместо алкоголя они агитировали пить чай.

Антиалкогольная кампания 1914-1917 гг.

Государство, хотя и предпринимало время от времени различные ограничительные меры, полностью отказаться от алкоголя ни разу не пробовало, поскольку он приносил в бюджет до 40% доходов в отдельные времена. Первая такая попытка была предпринята императором Николаем в 1914 году. В связи с началом войны и мобилизацией в стране была прекращена продажа водки и крепких спиртных напитков. Поначалу это была временная мера на время мобилизации, но затем её продлили до окончания войны.

Стоит отметить, что этот сухой закон не был тотальным. Крепкие спиртные напитки могли продаваться, но только в ресторанах, при этом городским думам и земствам было дано право самостоятельно запрещать или разрешать торговлю спиртным на своей территории. Пиво вообще не запрещалось, однако акциз на него был увеличен, что вызвало повышение цен на него. Вином небольшой крепости также разрешалось торговать в регионах, где не было боевых действий.

Алкогольные акцизы на тот момент приносили в казну примерно миллиард рублей дохода и являлись солидной частью бюджета. Ещё накануне войны, в 1913 году, часть общественности начала антиалкогольную кампанию. В прессе был поднят шум на тему невиданного доселе алкоголизма и безнравственности власти, которая наживается на людских жизнях.

На самом деле, по нынешним меркам в те времена, можно сказать, не пили. 1913 год считается пиковым в употреблении алкоголя, при этом было употреблено всего 7,3 литра алкоголя на душу населения по максимальным оценкам, или 3,4 литра – по минимальным. Сейчас, по данным ВОЗ, в России употребляют 15,7 литра, то есть в несколько раз больше. При этом основная доля выпитого алкоголя приходилась на города, где его употребляли в 3 раза больше, чем на селе.

При этом антиалкогольная шумиха в прессе была вызвана не столько заботой о здоровье нации, сколько намеревалась свалить неугодного министра финансов Коковцова – убеждённого сторонника сохранения акцизной системы – и заменить его на Барка, который выступал за отмену акцизов и введение прямого подушевого налога. Это была достаточно сложная и запутанная интрига придворных кругов и части политиков, которая закончилась победой Барка и смещением Коковцова. Барк ещё до войны убедил царя, что акцизы на водку – большое зло и её вообще надо запретить, а дыру в бюджете можно залатать денежной эмиссией и подушевым налогом.

Поначалу общество с пониманием и одобрением отнеслось к идее сухого закона, но со временем людям захотелось выпить. В итоге произошёл настоящий бум самогоноварения, практически отсутствовавшего в прежние времена. Самогоноварение резко возросло примерно в середине Первой мировой и процветало до середины 20-х годов.

Скорее всего, после войны сухой закон был бы отменён. Барк так и не сумел залатать дыру в бюджете, которую сам же спровоцировал и которая ещё больше увеличилась из-за необходимости военных затрат. Однако в 1917 году произошла революция и государство перестало существовать.

Антиалкогольная кампания 1917-1923 гг.

После революции запрет на торговлю водкой был продлен. Временное правительство опасалось, что люди пойдут захватывать и разворовывать казённые склады, где за время войны накопилось большое количество спирта, и они окончательно потеряют контроль над и без того слабо контролируемыми народными массами, разгорячёнными революционными процессами.

Со временем погромы складов действительно начались, и уже захватившие власть большевики вынуждены были для противодействия этому создать целый отдельный Комитет по борьбе с винными погромами. Запрет на торговлю водкой был продлён (вино не запрещалось). В этом большевики руководствовались не вопросами нравственности или здоровья населения, а суровой реальностью. Политика военного коммунизма разрушила привычные товарно-денежные отношения, что привело к голоду, а производство водки требовало зерна. Кроме того, частная торговля в те времена считалась государственным преступлением, а создать государственную монополию на производство водки было некогда из-за войны.

Стоит отметить, что в годы Гражданской войны, несмотря на суровые кары, расцвело самогоноварение, благодаря практически полному прекращению существования государства.

Необходимость восстановления экономики, практически разрушенной в результате революции и политики военного коммунизма, заставила большевиков вернуться к самому надёжному способу пополнения бюджета вскоре после окончания Гражданской войны. В 1923 году сухой закон фактически был отменен. С этого года разрешалась продажа спиртных напитков крепостью до 30 градусов, так появилась первая советская водка – "рыковка", названная так в честь председателя совета народных комиссаров Алексея Рыкова. Её отличительными особенностями были слабая крепость – всего 30 градусов – и дешевизна. Позднее стала выпускаться и 40-градусная водка и даже более крепкая, но на неё уже была государственная монополия (позднее была введена и винная монополия).

Антиалкогольная кампания 1929 года

Вторая советская кампания по борьбе с пьянством была развернута в 1929 году. К тому моменту НЭП был свёрнут, начиналась форсированная индустриализация, и в Кремле решили, что алкоголь будет отвлекать рабочих от ударного труда. Поэтому "по многочисленным просьбам трудящихся" началось закрытие пивных, которые переоборудовали в трезвеннические чайные, была запрещена продажа спиртного в праздничные и предшествующие им дни, а также в выходные. Запрещалось открывать в городах новые питейные заведения. Прекращалась продажа алкоголя в буфетах, рабочих клубах, театрах. На места спускали директивы о необходимости организации социалистических соревнований между предприятиями по искоренению пьянства.

В рамках борьбы за трезвость был создан Всесоюзный совет противоалкогольных обществ, который развернул кампанию за трезвость. Алкоголизм бичевался на страницах прессы, организовывались лекции в рабочих коллективах о вреде пьянства. Высказывалась даже инициатива переделать все религиозные здания в специальные клубы для отвлечения от пьянства. Однако уже в следующем году кампания была свернута.

Причиной сворачивания кампании стало то, что в Кремле посчитали цифры и пришли к выводу, что отказ от продажи водки приведёт к огромным недоборам и дыре в бюджете. Поэтому было решено, наоборот, увеличить выпуск спиртной продукции "в рамках укрепления обороноспособности страны". Сохранилось письмо Сталина Молотову, в котором он пишет: "Поляки наверняка создают (если уже не создали) блок балтийских (Эстония, Латвия, Финляндия) государств, имея в виду войну с СССР. <…> Откуда взять деньги? Нужно, по-моему, увеличить (елико возможно) производство водки. Нужно отбросить ложный стыд и прямо, открыто пойти на максимальное увеличение производства водки на предмет обеспечения действительной и серьёзной обороны страны. Стало быть, надо учесть это дело сейчас же , отложив соответствующее сырье для производства водки, и формально закрепить его в госбюджете 30–31 года».

Антиалкогольная кампания 1972 года

В следующий раз масштабно бороться с алкоголизмом начали уже при Брежневе. Во времена Хрущёва наконец был достигнут дореволюционный уровень быта и благосостояния, у людей появилось чуть больше свободного времени и денег, соответственно, сразу же выросло потребление алкоголя.

Это не осталось незамеченным, пить при Хрущёве, и особенно Брежневе, действительно стали значительно больше, чем раньше. В 1967 году была создана система лечебно-трудовых профилакториев. Это были полутюремные учреждения, в которые принудительно отправляли злоупотреблявших алкоголем. Разумеется, не всех алкоголиков, а только самых буйных, которые мешали жить родственникам или соседям, хулиганили, буянили и т.д.

В ЛТП они помещались на срок от года до двух. Решение о принудительном направлении в ЛТП принимал суд по ходатайству участковых милиционеров. Обитатели ЛТП в рамках "лечения", как правило, занимались различными общественными работами. Кроме того, им пытались привить рефлекторное отвращение к алкоголю. Тогда считалось, что это перспективная методика. Просто так покинуть профилакторий было нельзя, там был полутюремный режим, но при этом пребывание там не считалось судимостью.

В брежневские времена до полноценного сухого закона не дошло, однако ограничительные меры были введены. Была организована пропагандистская антиалкогольная кампания, предприняты меры по организации досуга трудящихся в выходные и праздничные дни, увеличено количество спортивных площадок и т.п. общие меры.

Были предприняты и более конкретные усилия: сокращено количество магазинов, торгующих алкогольной продукцией, за исключением непрофильных магазинов, которым разрешалось торговать пивом, шампанским и винами. Также была запрещена продажа водки в районах заводов, больниц, школ, строек, вокзалов и т.д. В остальных местах водкой можно было торговать только с 11 утра до 19 вечера.

Кроме того, было прекращено производство водки крепостью свыше 40 градусов. Этими мерами брежневская антиалкогольная кампания и ограничилась.

Антиалкогольная кампания 1985 года

Антиалкогольная кампания, оставившая наибольший след в памяти людей. Горбачеву её припоминают до сих пор. Несмотря на все ограничительные меры, потребление алкоголя росло как в 70-е, так и в 80-е годы. Возможно, на это так и не обращали бы внимания, но к 80-м годам началось падение темпов роста советской экономики и, наконец, окончательная стагнация.

Партийные деятели долго ломали голову над тем, в чём кроется причина этого явления, и в конце концов решили, что во всём повинен упавший дух строителей коммунизма и их морально-нравственное разложение. Проще говоря, люди стали много пить, поэтому работают без энтузиазма.

Двое членов Политбюро – Соломенцев и Лигачёв – выступили с инициативой борьбы с пьянством. Их поддержал Горбачёв, а следом и остальной состав Политбюро. В мае 1985 года началась активная фаза антиалкогольной кампании. Предполагалось сократить производство алкогольных напитков, резко повысить цены на алкоголь, резко снизить количество магазинов, торгующих алкогольной продукцией. Те магазины, которые остались, работали меньшее время – с 14 часов дня до 19 часов вечера. Поскольку значительная часть людей в это время работала, доступ к алкоголю оказался для них затруднён.

Разумеется, тех, кто страстно желал выпить, это не останавливало, но тех, кто выпивал по настроению, – да. Сокращение потребления алкоголя произошло именно за счёт этой категории.

В добровольно-принудительном порядке проводились безалкогольные свадьбы, из баров исчезал алкоголь, серьёзные усилия были направлены на борьбу с распитием спиртного в общественных местах. Попавшие в руки милиции в состоянии алкогольного опьянения могли получить серьёзные проблемы на работе, а члены партии и вовсе положить партбилет на стол.

Антиалкогольная кампания привела к противоречивым результатам. С одной стороны, она привела к сокращению смертности и повышению рождаемости. С другой стороны – резко возросло количество отравлений различными спиртосодержащими жидкостями и самогоноварение. И главное – бюджет недополучил достаточно большую сумму. Советский бюджет был устроен так, что цены на продукты первой необходимости (хлеб, сахар) дотировались за государственный счёт и оставались на низком уровне, однако в условиях сокращающейся экономики и ещё более усугубившего ситуацию недополучения доходов дотировать эти продукты стало невозможно. Нельзя говорить о том, что антиалкогольная кампания привела к экономическому краху СССР, но она сделала существенный вклад и поспособствовала дальнейшим экономическим проблемам.

К слову, достаточно быстро это поняли и в Кремле. Уже в 1987 году, всего через два года, кампания была свернута, хотя отдельные ограничения на продажу алкогольных напитков сохранялись до самого распада СССР. С тех пор никаких масштабных кампаний уже не проводилось.